Я не врал, учился прилежно, слушался родителей и за это получал стойких оловянных солдатиков и модели грозной боевой техники от папы и красивые и умные книжки от мамы, из которых я понял - что всегда надо говорить правду, быть смелым и храбрым, добрым и умным, как те мои друзья, что шагали по жёлтой кирпичной дороге. И никогда не предавать друзей, не бросать их в беде и всегда идти на помощь.
Я командовал своим взводом, потом полком, дивизией и наконец армией, которая уже не умещалась под двойной кроватью родителей, защищал бедных и обездоленных, бился в настольный хоккей, слушался бабушку, ел с ней не только макароны по-флотски, но и манную кашу, даже с комочками, подавляя в себе отвращение и представляя, что я в окопе, вокруг горячий снег, на меня катятся фашистские тигры, а я луплю по ним из противотанкового ружья, и ору моему другу: - Сашка !!!! Две пантеры справа, бронебойным, прямой наводкой, огонь !!!!
Я учил наизусть много чего - от истории нашего флота до сказки о питерском воробушке.
Когда я был октябрёнком и меня принимали в пионеры - мне дали посидеть в настоящем бронетранспортёре, а галстук мне повязывал настоящий майор. Стояли солдаты, с автоматами, а офицеры отдавали нам честь, когда мы промаршировали из части обратно в школу.
Я был в центре Мира и это был мой уютный мир.
Но главное - я был МУШКЕТЁРОМ !!!!
Я был мушкетёром Короля. Один из Четырёх, даже колол палец, чтобы смешать кровь. Один за всех, все за одного.
А Сашка смеялся и говорил - что это всё детские глупости и надо быть капитаном Бладом, а не вонючим, неделями немытым гасконским бродягой со шпагой..
Это была третья по счёту книга, которую я прочитал с начала до конца, причём сам, без помощи.
Нас было четверо, не разлей вода. Мы были везде - в котлованах строек, в уличных драках, в лидерах дворового чемпионата по футболу.
Только Сашки не было с нами. Он был чем-то вроде Рошфора, потому, что вокруг него вилось слишком много миледь...
Мы нравились девчонкам, нам завидовали и я был Арамис.
Я дружил со всем миром и был уже не добрый Зайчик, но смелый и бравый Арамис..
Меня любили и лелеяли и я таял в этой любви.
Однажды я сидел и рисовал на обложке учебника этих самых мушкетёров и немного Битлов, когда кто-то заигрался мячом в классе и разбил окно.
Было строго запрещено играть мячом на переменах в классе.
Осколки упали вниз, с примерно второго этажа, и довольно серьёзно порезали пару младшеклассников.
Скандал был огромен. Скорые, кровища, десятки испуганных, плачущих первоклашек, мрак и ужас.
Меня вызвали к директору, с родителями, там уже сидела куча людей, они спросили меня - кто это сделал?.
Я в первый раз в жизни соврал. Притворился слепым и глухим.
Я же мушкетёр.
Хотя знал, что стекло разбил Атос с подачи Портоса. А Дартаньян был вратарём, стоял как раз на воротах-окне и тоже всё видел.
Атос был и в реале почти графом, его папа был партийным боссом. Портос только подавал.
А Дартаньян сказал - что не знает кто разбил окно. Не видел. Кто-то, только не он, не Портос и не Атос..
Притворился слепым и глухим.
В классе нас было всего четверо на тот момент, и это подтвердила Нинка, которая была Бонасье и Инна, которая была миледи.
Тогда разбитое стекло повесили на меня. И никто меня не защитил. Не пороли, но лучше бы плетью....
А я молчал. Я же Арамис. Потом просто кивнул чтобы спасти остальных. Мол. Да. Я бил по мячу.
Притворился слепым и глухим.
Несколько недель не говорил ни с кем. Хорошо, хоть не исключили, хотя я уже хотел в ПТУ.
Через некоторое время всех, весь класс, увели в ту самую часть, ставшую уже чуть ли не гвардейской.
Там им вручили комсомольские значки, они повязали свои галстуки малышам, потом раздали лимонад, пирожные, показали танки, повели в кино, а потом на карусели, где впервые опробовали новые чешские лодочки и карусель на цепях, бомбическую, где можно было швыряться друг другом в полёте. И вечером была дискотека, настоящая, с рок-ансамблем. И они играли Энималз и Битлов.
Я сидел на губе, писал домашнее задание. Меня не позвали, мало того запретили даже приближаться.
Значок комсомольский мне передали через маму, когда её ещё раз вызвали в школу и вставили нужные инструкции.
Решили не портить мне судьбу, ограничившись только праздником.
Так мушкетёров стало только трое. И они даже не попытались "один за всех и все за одного".
В тот день я не умер.
В тот день я стал гвардейцем Кардинала.
И по сей день им остаюсь.
Мушкетёров давлю противотанковыми ружьями.
Даже со сне ору: - Сашка, две пантеры справа, мушкетёрские кресты видишь?
Беглым - огонь !!!!
_
Мчалась птица к воробью.
На крыле огромный знак
Паучий.
Под крылом метался мрак
Тучей.
Мчались тысячи смертей
На птаху.
И чирикнул Воробей
От страха.
Нет, и в этот раз моряк
Трусом не был.
Он смотрел туда, где враг, -
Прямо в небо.
Не простой какой-нибудь
Серый яшка…
Страх за Вовку рвался в грудь,
Теребил тельняшку.
Вражья птица Вовкин дом
Клюнуть норовила.
Воробей рванулся в гром,
Напрягая силы.
Прост его военный план:
Жизнь отдать не даром.
Шел пернатый на таран,
Ожидал удара.
И боялся одного –
Чтоб не сдуло ветром.
Надвигаясь на него,
Смерть считала метры.
Но в ответ на грозный рев
Он чирикал грозно:
- Знай, стервятник, воробьев,
Знай, пока не поздно. –
Ну, а дальше вышло так
(Верьте иль не верьте):
Задрожал огромный враг,
Испугался смерти.
Воздух в бешенстве дробя
Черным носом,
Уходил от Воробья,
От матроса.
_